←К оглавлению

Ошо (Бхагаван Шри Раджниш) – ЖИЗНЬ, ЛЮБОВЬ, СМЕХ

СМЕЮЩИЙСЯ БУДДА

Смех – это самая суть религии. Серьёзность никогда не бывает религиозна, не может быть религиозной. Серьёзность существует из-за эго, – это, собственно, часть болезни. Смех есть отсутствие эго.

Да, есть разница между тем, когда вы смеётесь и когда смеются религиозные люди. Разница в том, что вы всегда смеётесь над другими – религиозный человек смеётся сам по себе или из-за смехотворности человеческого бытия в целом.

Вы можете быть сектантом, но не религиозным человеком. Вы можете быть христианином, индуистом, буддистом, джайном, мусульманином, но вы не можете быть религиозным. Вы верите во что-то, но вы ничего не знаете. Вы верите в теории. Человек, не слишком обременённый, не имеющий груза теорий над своим существом, начинает смеяться.

Вся игра существования так прекрасна, что смех может быть единственным ответом на это. Смех может быть единственной молитвой, благодарением.

В Японии одного великого мистика, Хотея, прозвали смеющимся Буддой. Это один из самых любимых мистиков в Японии, и он никогда не произнёс ни единого слова. Когда он стал просветлённым, он начал смеяться, и когда бы кто-нибудь не спрашивал его: «Почему ты смеёшься?» – он смеялся ещё больше. И так он передвигался от деревни к деревне, смеясь.

Соберётся толпа, и он засмеётся. И постепенно – его смех был очень заразителен – кто-то в толпе начинал смеяться, потом кто-нибудь ещё, и потом вся толпа начинала смеяться; смеяться потому... Почему они смеются? Все знают: «Это смешно; этот человек странный, но почему мы смеёмся?»

Но все смеялись, и каждый был немножко обеспокоен: «Что люди подумают? Нет причины для смеха». Но люди ждали Хотея, потому что за всю жизнь они никогда не смеялись так тотально, с такой интенсивностью, что после этого смеха они обнаруживали, что их чувства стали более ясными. Их глаза могли видеть лучше; всё их существо становилось светлым, как если бы исчезла великая тяжесть.

Люди просили Хотея: «Возвращайся снова», и он шёл, смеясь, к другой деревне. Всю свою жизнь, что-то около сорока пяти лет после его просветления, он делал только одно: это был смех. Это было его посланием, его евангелием, его писанием.

И надо заметить, что в Японии никого не вспоминают с таким уважением, как Хотея. В каждом доме вы найдёте статуэтки Хотея. И он не делал ничего, кроме смеха, и этот смех приходил из таких глубин, что он оставался со всяким, кто слышал его, и «запускал» его существо.

Хотей уникален. Во всём мире нет другого такого человека, который заставил бы смеяться так много людей вовсе без всякой причины. И каждый был насыщен смехом, и каждый был очищен смехом, и почувствовал себя так хорошо, как не чувствовал никогда.

Что-то из неизвестных глубин начинало звенеть колокольчиками в человеческих сердцах.

Этот Хотей имеет громадное значение. Это редкость, чтобы такой человек, как Хотей, ходил по земле. Надо, чтобы больше было таких людей, как Хотей; надо, чтобы больше храмов были полны смехом, танцем, пением. Потеряв серьёзность, вы ничего не потеряете на самом деле, фактически станете более здоровым и целостностным. Но смех утрачен, всё потеряно. Внезапно вы теряете торжество вашего бытия; вы становитесь бесцветными, однообразными, как бы мёртвыми. Тогда ваша энергия больше не струится.

Люди совершенно забыли, что религия должна быть живой. Это – нечто, что должно быть усвоено. Это нечто, что должно циркулировать в вашей крови, стать вашими костями, самой вашей сутью. Невозможно думать об этом. Мысли – это самая поверхностная часть вашего существа. Вы должны проникнуться этим.

Но где бы ни родилась истина, луч света, учёные тут же собираются вместе – интеллектуалы, профессора, философы, теоретики – они прыгают на эту истину, они сокрушают её; они превращают её в мёртвые теории и писания. То, что было живым, становится просто бумажкой. Реальная роза исчезает.

Когда встречается истина – она не вербальна, она безмолвна. Она так глубока, что не может быть выражена словами. Но рано или поздно придут люди, которые облекут её в слова, систематизируют её. И она будет убита этим самым систематизированием.

Хотей жил совершенно другой жизнью, в отличие от религиозного человека. Вся его жизнь была не чем иным, как постоянным смехом. О Хотее говорят, что иногда даже во сне он мог начать смеяться. У него был большой живот, и этот живот трясся. Люди спрашивали его: «Почему ты смеёшься? И даже во сне!» Смех был настолько естественным для него, что вся и всё помогало ему смеяться. Тогда вся жизнь – в бодрствовании или во сне – комедия.

Вы же обратили жизнь в трагедию. Вы сделали трагическую путаницу из вашей жизни. Даже когда вы смеётесь, вы не смеётесь. Даже когда вы делаете вид, что смеётесь, этот смех – просто насильственный, деланный, показной. Он приходит не из сердца, и вовсе не из живота. Это не есть нечто, приходящее из вашего центра; это просто внешнее, изображение. Вы смеётесь по причинам, которые ничего общего со смехом не имеют.

Я слышал...

В маленьком офисе хозяин рассказывал старый избитый анекдот, рассказывал много раз. И все смеялись – надо смеяться! Они все скучали из-за этого, но хозяин есть хозяин. И когда хозяин рассказывает шутку, вы должны смеяться, это часть ваших обязанностей. Только одна женщина-машинистка не смеялась, она сидела прямо, серьёзно. Хозяин сказал: «Что с вами случилось? Почему вы не смеётесь?»

Она сказала: «Я ухожу с работы в этом месяце».

У людей на всё есть свои причины. Даже смех становится бизнесом; даже смех экономичен, политичен. Даже смех – это не просто смех; потеряна чистота. Вы не можете даже смеяться, просто, как ребёнок. А если вы не можете так смеяться, вы утрачиваете девственность, чистоту, вашу невинность.

Понаблюдайте маленького ребёнка, понаблюдайте его смех – такой глубокий, он идёт из самого центра. Когда ребёнок рождается, то первое общественное действие, которому он учится – или, может быть, неправильно говорить «учится», потому что он приносит это с собой – это улыбка, это первое общественное проявление; через улыбку он становится частью общества. Это кажется очень естественным, спонтанным. Другие вещи придут позднее – когда он улыбается, это первый проблеск его бытия в этом мире. Когда мать видит, что её ребёнок улыбается, она становится невероятно счастлива – потому что эта улыбка указывает на здоровье, эта улыбка показывает разумность, эта улыбка показывает, что ребёнок не тупой, не отсталый.

Эта улыбка показывает, что ребёнок собирается жить, быть счастливым. Мать просто трепещет. Улыбка – это первое социальное действие, и должна бы оставаться основным общественным действием. Следовало бы продолжать смеяться всю жизнь. Если вы можете смеяться во всевозможных ситуациях, вы станете способным сталкиваться с ними, и эти столкновения принесут вам зрелость. Я не говорю – не плачьте. В действительности, если вы не можете смеяться, вы не можете и плакать. Это происходит вместе; это является частью одного феномена бытия истинного и подлинного.

Есть миллионы людей, чьи слёзы высохли; их глаза утратили сияние, глубину; их глаза потеряли влагу. Из-за того, что они не могут плакать, они не могут рыдать; слёзы не могут течь естественно. Если смех искалечен, слёзы тоже искалечены. Только человек, который смеётся истинно, может истинно плакать. А если вы можете плакать и смеяться истинно, вы живы.

Эти настроения вашего внутреннего бытия, эти состояния – обогащают вас. Но вскоре все забывают это. То, что было естественным вначале, становится неестественным. Вам нужен кто-нибудь, чтобы толкать вас в смех, щекотать до смеха – только тогда вы засмеётесь. Вот почему в мире существует так много шуток.

Вы, возможно, заметили, что у евреев лучшие в мире шутки. А причина в том, что они жили в более глубоком несчастье, чем любая другая раса. Они должны были создавать шутки, иначе они давным-давно бы умерли. Они прошли через столькие беды, их так много мучили в течение столетий, их сокрушали, убивали – они вынуждены были создавать смешное. Это было спасительным средством. Поэтому у них самые прекрасные шутки, самые смешные, самые глубокие.

Я должен рассказывать шутки, потому что я боюсь, что вы все – религиозные люди. Вы имеете тенденцию быть серьёзными. Я должен щекотать вас, поэтому вы иногда забываете вашу религиозность, вы забываете все ваши философии, теории, системы, и вы опускаетесь на землю. Я должен приводить вас обратно к земле снова и снова; иначе вы будете стремиться стать серьёзными, всё более и более серьёзными. А серьёзность – это раковая опухоль.

Вы можете многому научиться у Хотея.

Смех приносит силу. Теперь даже медицинские науки говорят, что смех – это одно из наиболее сильно действующих лекарств, которым природа обеспечила человека. Если вы можете смеяться когда вы больны, то вы скорее вернёте ваше здоровье. Если вы не можете смеяться даже когда вы здоровы, то раньше или позже вы потеряете ваше здоровье и станете больным.

Смех приносит некоторую энергию из вашего внутреннего источника к поверхности. Энергия начинает струиться, сопровождая смех как тень. Наблюдали ли вы это? Когда вы действительно смеётесь, вы несколько моментов находитесь в состоянии глубокой медитации. Думанье останавливается. Невозможно смеяться и вместе с тем думать. Это диаметральные противоположности: либо вы смеётесь, либо вы думаете. Если вы действительно смеётесь, думание останавливается. Если же вы всё-таки думаете, то смех будет просто так себе, он будет просто кое-как, где-то позади. Это будет искалеченный смех.

Когда вы действительно смеётесь, внезапно ум исчезает. Вся методология дзен состоит в том, как войти в не-ум. Смех – это одна из самых красивых дверей, чтобы попасть туда.

Насколько я знаю, танец и смех – это лучшие, наиболее естественные, наиболее легко доступные двери. Если вы действительно танцуете, думание останавливается. Вы продолжаете и продолжаете, вы кружитесь и кружитесь, и вы становитесь водоворотом – все ограничения, все разделения потеряны. Вы даже не знаете, где кончается ваше тело и начинается существование. Вы растворяетесь в существовании, и существование растворяется в вас; происходит перекрывание границ. И если вы действительно танцуете – не управляя, но позволяя танцу вести вас, позволяя ему овладеть вами, если вы одержимы танцем – думание останавливается. То же самое происходит со смехом. Если вы одержимы смехом, думание останавливается. И если вы познаете несколько мгновений состояния не-ума, эти проблески обещают вам гораздо больше того, что происходит. Просто вы должны больше и больше стараться овладеть этим качеством, качеством не-ума. Всё больше и больше думания должно быть отброшено.

Смех может быть прекрасным введением в состояние не-думания.

Говорят, что Хотей не хотел называть себя дзен-мастером или собирать вокруг себя учеников. Вместо этого он ходил по улицам с котомкой за спиной, полной сладостей, фруктов и пирожков – он давал их детям, которые собирались и играли вокруг него.

Иногда эти дети были действительно детьми, а иногда эти дети были молодыми людьми, а иногда эти дети были стариками – не будьте введены в заблуждение словом «дети». Старые люди, гораздо старше, чем сам Хотей, они тоже были детьми с ним. На самом деле, чтобы войти в контакт с Хотеем, вы должны были быть невинным ребёнком. И он раздавал всякие штучки: игрушки, сладости, конфетки. Он говорил нечто символическое: что религиозный человек приносит вам это послание: не относитесь серьёзно к жизни – это ни что иное, как игрушка. Не относитесь серьёзно к жизни – она ни что иное, как сладость. Испробуйте это, но пусть она не овладевает вами. В этом нет питания. В этом нет истины. Вы не можете жить на этом.

Вы слышали слова Иисуса: Не хлебом единым жив человек. Может ли человек жить одними сладостями? Хлеб, по крайней мере, насыщает, сладости – нет. Вкус хороший, но последствия могут быть вредными.

Детям и старикам – он всегда рассматривал всех как детей – он давал игрушки; это очень показательно. Нельзя найти лучший способ сказать, что мир – это просто игрушка. И эта жизнь, про которую вы думаете, что она есть жизнь – совсем не истина – это просто подделка, сон, нечто преходящее. Не привязывайтесь к ней.

Если вы медитативный человек, вы отдаёте, вы делитесь – вы не накапливаете, вы не скупец. Вы не владеете ничем. Чем можете обладать вы в этом мире? Вас не было здесь, а этот мир был. однажды вас не будет, а мир останется здесь. Как можете вы владеть? Как можете вы привязываться к тому, что «Я – владелец»? Как можете вы владеть чем-либо? И если вы медитативны, вся ваша жизнь будет отдаванием; вы будете отдавать всё, что бы вы ни имели – вашу любовь, ваше понимание, ваше сострадание – всё, что вы сможете отдать – вашу энергию, тело, разум, душу – всё. И вы будете наслаждаться этим.

Нет большего наслаждения, чем делиться чем-нибудь. Давали ли вы что-нибудь кому-нибудь? Вот почему люди так радуются, когда они делают подарки. Это совершенное удовольствие. Когда вы что-то кому-то отдаёте – может быть, ничего не стоящее, может быть, очень ценное – то этот просто способ, просто жест, невероятно удовлетворяет вас. Только подумайте о человеке, вся жизнь которого – подарок! Каждый момент которой – отдача; он живёт на небесах.

Это и было учением Хотея: Делитесь! Отдавайте! Что ещё может быть сказано, чему ещё можно научить?

Дзен полагает, что истина не может быть выражена словами, но она может быть выражена жестами, действиями. Что-то может быть сделано. Вы не можете сказать это, но вы можете показать.

Будьте непривязанными, но будьте здесь – потому что нет другого места, где бы быть. Это единственный мир – нет другого мира. Поэтому ваши монахи, которые сидят в храмах и монастырях, в гималайских пещерах – они просто беглецы. Отрекитесь! – но нет нужды убегать. Отрекитесь – и всё же будьте здесь. Будьте в мире, но не будьте вне мира. Оставайтесь в толпе и оставайтесь одинокими. Делайте тысячу и одну вещь, делайте всё, что бы ни было нужно, но никогда не будьте делателем. Не накапливайте – вот и всё.

Нет ничего плохого в земном бытии. Будьте земным, и всё же оставайтесь неземным – в этом собственно и заключается искусство, искусство жить между двумя противоположностями, балансировать между двумя противоположностями. Это очень узкий путь, как лезвие бритвы – но это единственный путь. Если вы потеряете это равновесие, вы потеряете истину.

Оставайтесь здесь-и-сейчас в этом мире, и продолжайте жить по-своему, продолжайте жить с глубоким смехом в вашем существе. Танцуйте по-своему для Бога! Пойте по-своему для Бога!

←К оглавлению

Вверх

Далее

(наведите мышь)