←К оглавлению |
Карлос Кастанеда – Колесо времени |
Человек становится мужественным, когда ему нечего терять. Мы малодушны только тогда, когда есть ещё что-то, за что мы можем цепляться.
У воина нет возможности отдавать что бы то ни было на волю случая. Воин реально влияет на результаты событий силой своего сознания и своего несгибаемого намерения.
Если воин хочет отдать долг за всё то добро, которое для него сделали, и у него нет возможности сделать это по отношению к конкретному человеку, который когда-то помог ему, он может сделать свой вклад в человеческий дух. Это может быть очень немного, но сколько бы он ни вложил, этого всегда будет более чем достаточно.
После описания мира в очень прекрасной и просвещённой манере учёный в пять часов уходит домой отдыхать от своих замечательных построений.
Человеческая форма представляет собой существующий во Вселенной и связанный исключительно с человеческими существами конгломерат энергетических полей. Шаманы назвали его человеческой формой, потому что за время жизни человека эти энергетические поля искажаются и контролируются привычками и неверным использованием.
Воин знает, что измениться он не может. Но хотя ему это прекрасно известно, он всё же пытается изменить себя. Это единственное преимущество, которое воин имеет перед обыкновенным человеком. Воин не испытывает разочарования, когда, пытаясь измениться, терпит неудачу.
Чтобы вспугнуть человеческую форму и стряхнуть её, воины должны быть безупречны в своём стремлении измениться. После долгих лет безупречности наступит такой момент, когда человеческая форма уже не может выдержать её и уходит. Это означает, что придёт такой миг, когда энергетические поля, искажавшиеся в течение жизни под влиянием привычек, распрямляются. Несомненно, при таком распрямлении энергетических полей воин испытывает сильное потрясение и даже может погибнуть, однако безупречный воин непременно выживет.
Единственная свобода для воина состоит в том, что он должен быть безупречным. Безупречность является не только свободой, но и единственным способом вспугнуть человеческую форму.
Любой привычке для функционирования необходимы все её составные части. Если некоторые части отсутствуют, привычка разрушается. Привычка нуждается во всех своих составных частях, чтобы оставаться живой.
Битва происходит именно здесь, на этой земле. Мы – человеческие существа. Кто знает, что ожидает нас и какого рода силу мы можем иметь?
Мир людей поднимается и опускается, и люди поднимаются и опускаются вместе со своим миром. Воинам незачем следовать за подъёмами и спусками их ближних.
Ядром нашего существа является акт восприятия, а магической тайной нашего бытия – акт осознания. Восприятие и осознание является обособленной нерасчленимой функциональной единицей.
Мы делаем выбор только один раз. Мы выбираем быть воином или быть обычным человеком. Другого выбора просто не существует. Не на этой земле.
Путь воина приводит человека в новую жизнь, и эта новая жизнь должна быть полностью новой. Он не может вносить в эту новую жизнь свои уродливые старые пути.
Особое значение воины всегда придают первому событию из любой серии событий, так как оно является подлинным знаком. Воины рассматривают такое событие как программу или карту того, что должно произойти впоследствии.
Человеческим существам нравится, когда им говорят, что следует делать, однако ещё больше им нравится сопротивляться и не делать того, о чём им говорили. Именно поэтому они прежде всего запутываются в ненависти к тому, кто им советует что-то делать.
Каждый имеет достаточно личной силы для чего угодно. В случае воина фокус состоит в том, чтобы отвернуть свою личную силу от своих слабостей и направить её к своей цели воина.
Все могут видеть, хотя мы выбираем не помнить, что мы видим.
Прежде чем я написал «Второе кольцо силы», прошли годы. Дон Хуан давно ушёл, и изречения из этой книги представляют собой воспоминания о том, что он когда-то говорил, – воспоминания, вызванные новыми обстоятельствами, новым этапом развития. В моей жизни возник ещё один персонаж. Это был член когорты дона Хуана – Флоринда Матус. Все ученики дона Хуана понимали, что после ухода дона Хуана Флоринда по каким-то причинам осталась здесь, чтобы завершить последнюю часть нашей подготовки.
– Ты не достигнешь полноты, пока не научишься без уязвлённости принимать распоряжения от женщины, – говорил дон Хуан. – Однако эта женщина не должна быть случайной. Она должна быть особенной, она должна обладать силой и такой безжалостностью, которая не позволит тебе стать той шишкой, которой ты видишь себя в мечтах.
Конечно, я посмеялся над этими словами. Я подумал, что он просто шутит. Однако истина заключалась в том, что он совсем не шутил. Однажды вернулись Флоринда Доннер-Грау и Тайша Абеляр, и мы отправились в Мексику. В Гвадалахаре мы вошли в универсальный магазин и нашли там Флоринду Матус, самую замечательную женщину, какую мне только доводилось видеть: очень высокая, пять футов одиннадцать дюймов ростом, худая, угловатая, с прекрасным и очень молодым, несмотря на возраст, лицом.
– Ага! Вот вы где! – воскликнула она, увидев нас. – Три мушкетёра! «Пеп-бойз»: Ини, Мини и Мо! А я вас повсюду ищу!
Без лишних разговоров она взяла руководство в свои руки. Флоринда Доннер-Грау, разумеется, была вне себя от радости. Тайша Абеляр вела себя, по обыкновению, очень сдержанно, а я был обижен, почти разъярён. Я понимал, что такая расстановка не сработает. Я был готов к стычке с этой женщиной с того самого мига, когда она раскрыла свой дерзкий рот и ляпнула всю эту чушь: «"Пеп-бойз": Ини, Мини и Мо».
Однако неожиданные черты, которые были у меня в запасе, пришли мне на помощь и не позволили мне проявить гнев или раздражение, и я прекрасно сошёлся с Флориндой – лучше, чем можно было мечтать. Он руководила нами железной рукой. Она стала непререкаемой царицей наших жизней. У неё были сила и отрешённость, позволившие ей на самом тонком уровне провести работу по нашей настройке. Она не позволяла нам впадать в жалость к себе или высказывать жалобы, когда что-то было нам не по нраву. Она была совсем не похожа на дона Хуана. Ей не хватало его трезвости, однако этот недостаток уравновешивался другим качеством: она была невероятно быстрой. Чтобы разобраться в любой ситуации и мгновенно начать делать то, чего от неё ожидали, ей было достаточно одного взгляда.
Одним из её излюбленных трюков – я получал от него безграничное удовольствие – был сухой, официальный вопрос, обращённый к аудитории или к той группе людей, с которой она разговаривала: «Известно ли кому-то из присутствующих о давлении и вытеснении газов?» Она задавала этот вопрос с совершенно серьёзным лицом. После того как аудитория откликалась возгласами: «Нет! Не известно!», она говорила: «Значит, я могу рассказать то, что считаю нужным?» – и она действительно делала это, то есть «высказывала» всё, что считала нужным. Временами она выкидывала такие возмутительные номера, что я катался по полу от смеха.
Другим её классическим вопросом была фраза: «Известно ли кому-то хоть что-то о сетчатой оболочке у шимпанзе? Нет?» – после этого Флоринда принималась нести всякую чушь о сетчатке шимпанзе. Это был самый счастливый и насыщенный период в моей жизни. Я был её поклонником и преданным сторонником.
Однажды у меня появился свищ на бедренной кости – результат давнего падения в лощину с колючими кактусами, когда в моё тело впилось около семидесяти пяти иголок. Одна из них то ли не была извлечена полностью, то ли оставила в ране грязь или осколок, что и привело годы спустя к возникновению свища.
– Пустяки, – сказал мой врач. – Это просто гнойник, и его нужно вскрыть. Очень простая операция. Чтобы вычистить его, мне понадобится всего пара минут.
Я посоветовался с Флориндой, и она сказала:
– Ты – нагваль. Ты либо выздоровеешь, либо умрёшь. Никакой двусмысленности, никакой раздвоенности в поведении. Если ты, нагваль, идёшь к врачу, чтобы он вскрыл тебе свищ, то, похоже, ты потерял свою силу. Нагваль умирает от свища? Каной позор!
Другие ученики дона Хуана, кроме Флоринды Доннер-Грау и Тайши Абеляр, не обращали на Флоринду никакого внимания. Она была для них пугающей фигурой. Она никогда не дала бы им той свободы, какую они считали своим правом. Она никогда не потакала их притворным играм в шаманизм и прерывала их деятельность всякий раз, когда они отклонялись от пути воинов.
Борьба между учениками описана в тексте «Второго кольца силы» более чем откровенно. Ученики дона Хуана были проигранной ставкой, переполненной вспышками самовлюблённости, во время которых каждый тянул других в своём направлении и подчёркивал собственную значимость.
Всё, что происходило в нашей жизни с того момента, случалось под глубоким влиянием Флоринды Матус, хотя она никогда не выходила на первый план. Она всегда оставалась фигурой в тени – мудрой, весёлой и безжалостной. Мы с Флориндой Доннер-Грау полюбили её так, как не любили больше никого; перед своим уходом она оставила Флоринде Доннер-Грау своё имя, драгоценности и деньги, изящество и находчивость. Я чувствовал, что вряд ли когда-нибудь напишу книгу о Флоринде Матус. Единственной, кто мог бы сделать это, является Флоринда Доннер-Грау – её подлинная наследница, дочь среди дочерей. Я был как Флоринда Матус – только фигура на заднем плане, поставленная туда доном Хуаном, чтобы разрушить одиночество воина и порадоваться моему путешествию по земле.
←К оглавлению |
Вверх |
Далее |