←К оглавлению |
Ошо (Бхагван Шри Раджниш) - Алмазная сутра |
О чём вы говорите? О каком разговоре? Его никогда не было. Никто ничего никому не говорил и никто ничего не слышал.
В «Алмазной сутре» нет никаких сутр, Махасаттва, вот почему она называется «Алмазной сутрой». Это – абсолютная пустота. Если вы вцепитесь в слова, вы утратите всё послание. «Алмазная сутра» совершенно пуста, в ней нет никакого послания. Нечего читать и нечего слушать. Это – совершенная тишина.
Если вы что-то вычитаете в «Алмазной сутре», вы это утратите. Если вы найдёте в ней какую-то доктрину, какую-то философию, тогда вы, должно быть, воображете: это, возможно, ваша грёза. Будда ничего не говорил и Субхути ничего не слышал.
В этом не-говорении и не-слышании что-то произошло – нечто, находящееся за пределами слов. Ананда попытался ухватить это для вас в словах, но это непередаваемо словами. Это было сообщение между двумя пустотами.
Вы идёте к морю, видите утро, свежий воздух, солнечные лучи, волны – возвращаетесь домой и передаёте кому-то то, что вы видели. Тогда вы передаёте лишь слова. Слово «море» – это не море, а слово «солнце» – это не солнце, и слово «свежеть» – это не свежесть. Как вы это передадите? Вы вернулись с пляжа, а ваша возлюбленная спрашивает вас: «Что случилось? Вы вкладываете всё, что случилось, в слова, в точности зная: что этого не передать словами, оно не может быть низведено до слов. Слова тут бледны.
Что-то определённо произошло между Буддой и Субхути, что-то превосходящее. Может, они просто посмотрели друг другу в глаза. Что-то высвободилось в сознании Субхути в присутствии Будды. Ананда пытается передать это вам. Вы слепы, вы не можете увидеть свет, вы можете услышать слово «свет».
Итак, помните: «Алмазная сутра» – вообще не сутра, вот почему она называется «Алмазная сутра», самая драгоценная, ибо она не содержит ни философии, ни системы, ни теорий. Она не содержит слов, это – пустая книга.
Если вы сможете забыть о словах и глубже погрузиться в промежутки между словами, если вы сможете забыть о строчках и глубже погрузиться в промежутки между ними, в интервалы, в паузы, тогда вы найдёте то, что случилось. Это – не словесное сообщение.
Я тоже говорю с вами, но мне по-прежнему хотелось бы напомнить вам о том, что вы должны помнить: моё послание – это не мои слова. Вы должны будете вступить за слова, чтобы его получить. Пользуйтесь словами, как лестницей, как ступеньками. Помните, что ступеньки могут стать помехой, если вы знаете, как их переступить.
Вы должны в молчании слышать молчание.
Махасаттва, Будда не сказал ни единого слова, а Субхути не услышал ни единого слова. Это всё – сострадание Ананды сделать для вас несколько географических карт. Эти карты не являются странами. Если у вас есть карта Индии, эта карта – не Индия и не может ею быть. Как она может ею быть? Но она может оказать вам некую, ограниченную помощь, она может привести вас а реальную Индию, она как дорожный указатель – она указывает направление.
Вся эта «Алмазная сутра» указывает на тишину, отсюда в ней столько противоречий, ибо только через противоречия можно создать тишину. Каждому слову должно противоречить противоположное, чтобы они разрушали друг друга и в этом чувствовалась тишина.
Вы являетесь и сомневающимся, и сомнением. Никакого другого сомнения нет. Первое: когда вы говорите «чем глубже я погружаюсь в себя, тем более одиноко я себя чувствую», если вы действительно погружаетесь глубже, вы почувствуете одиночество, но не почувствуете, что «я одинок», ибо тогда есть две вещи – «я» и «одиночество». Тогда вы не одиноки, тогда есть опыт и есть испытывающий опыт, наблюдаемое и наблюдатель, тогда вы не одиноки, есть и другой – опыт является другим.
Когда вы действительно погружаетесь в себя, вы себя не найдёте. Это всё, что нужно понять. Волны существуют лишь на поверхности. Если вы погружаетесь в океан, вы не найдёте волн, как же вы сможете найти их в глубине? Они существуют лишь на поверхности, они могут существовать только там. Им для существования нужен ветер.
«Я» может существовать только на поверхности, так как оно нуждается в «ты», в ветре «ты» для своего существования. Когда вы глубже погружаетесь в себя, ветра больше нет, «ты» больше нет. Как же может быть «я»? «Я» и «ты» существуют в паре, они неразделимы.
Да, вы обнаружите одиночество, но не «ячество». И одиночество прекрасное. Позвольте мне вновь напомнить вам: слово «одинокий» означает «всё-одно», вот как оно построено. На поверхности вы отделены от всего. В действительности на поверхности вы одиноки, так как отъединены от всего. В глубине, когда вы исчезаете, нет различия между вами и всем. Всё это одно, вас больше нет, есть одиночество. Вы говорите: «Чем глубже я погружаюсь в себя, тем более одиноко я себя чувствую». Вы, должно быть, воображаете, что глубже погружаетесь в себя.
Ум может продолжать свои игры, он может играть в игру «быть одиноким», он может играть в игру «молитва», в игру «медитация», но если остаётся «я», тогда вы можете быть уверены, что это – игра, ничего настоящего не происходит. Вот почему возникает желание в наличии другого.
«Я» не может существовать одно, ему нужен другой для поддержки, чтобы питать его. Оно снова принесёт вас к другому. Вот почему, когда вы одиноки, вы начинаете грезить о своей любимой, друге, матери, отце, том и этом, о тысяче и одной вещи, вы создаёте воображаемое «ты».
Если человека изолировать на срок более, чем 3 недели, он начинает сам с собой разговаривать. Он творит весь диалог целиком. Он сам делит себя на два: «я» и «ты». Он становится двумя, чтобы можно было играть в игру. «Я» не может существовать отдельно от «ты».
«Чем глубже я погружаюсь в себя, тем более одиноко себя чувствую». Нет, вы, должно быть, чувствуете себя в одиночестве. Никогда не пользуйтесь этими двумя выражениями как синонимами. Одиночество негативно, одинокость позитивна. Одиночество попросту означает, что вы потеряли другого, другой отсутствует, в вас есть провал. Одинокость означает, что вы присутствуете, в вас нет провала, вы полны присутствием, вы полностью есть. Одиночество – это отсутствие другого, одинокость – это присутствие вашей вечной сущности.
Вы говорите «есть только ничто». Нет, если есть только ничто, тогда никаких проблем нет. Если есть только ничто и некому об этом знать, некому это чувствовать, тогда никаких проблем нет. Откуда тогда сомнение? Как оно может возникнуть? Нет, есть вы. Это ничто – обман, так как есть вы. Как это может быть иначе? Это – просто ваша идея.
Так бывало в моей семье, когда я был ребёнком. Я был таким ленивым – таким я и остаюсь – таким ленивым, совершенно ленивым, что моя семья полностью утратила надежды на меня. Постепенно они начали обо мне забывать, так как я никогда ничего не делал. Я мог усесться в углу и просто сидеть, с открытыми или закрытыми глазами, но для них я настолько отсутствовал, что они постепенно перестали меня замечать.
Иногда бывало так, что моей матери нужно было что-нибудь на рынке, – овощи и т.п., и я сидел прямо перед нею, а она говорила: «Похоже, никого здесь нет. Я хочу, чтобы кто-нибудь принёс с рынка овощи». А я сидел перед нею, и она говорила, «Похоже, здесь никого нет».
Меня считали за никого. Даже если бродячий пёс забегал в дом, я это позволял. Я сидел у ворот, пёс забегал, я наблюдал. И моя мать выбегала и говорила: «Здесь никого нет, чтобы прогнать собаку». А я сидел там.
Постепенно они приняли то, что меня как бы не было, но разницы никакой не было: я там был. Я видел, как заходит собака, я слышал разговоры, я знал, что могу сходить на рынок и принести овощи для неё. И я смеялся при мысли, что она говорит, будто там никого нет.
Вот что происходит в вас: вы есть, а говорите, что есть ничто. Вы не замечаете себя, иначе вы бы знали, что вы есть. Если вас нет, кто говорит, что есть ничто? Когда есть ничто, а вас нет, тогда есть чистое ничто. В этой чистоте – нирвана, просветление, это – самое ценное место, самое просторное место, это – пространство, которое все ищут, ибо оно бесконечно, неограниченно и его чистота абсолютна, она ничем не загрязнена. Даже вас там нет. Есть свет и есть сознание, но нет «я». «Я» подобно льду, застывшему сознанию. Сознание подобно растаявшему льду, оно жидкое или, лучше сказать, парообразное, невидимое.
И вы говорите: «Почему это так болезненно – начать осознавать, что это – иллюзия?» Это болезненно, так как «я» начинает умирать. Если вы отбрасываете «ты», «я» не может существовать, и вы не знаете о красоте отбрасывания «я».
И вы спрашиваете: «Если это естественно, если быть одиноким – это основа, сама сущность моего бытия, как тогда иллюзорная идея о становлении одним или о том, как влюбиться в кого-то навечно, может войти в моё существо?»
Она вошла только из-за того, что одинокость является основой, она сущностна. В индуистских писаниях говорится, что Бог был один. Только подумайте, только представьте: Бог один, один и один вечно. Он насытился своей одинокостью, она была монотонной. Он захотел немного поиграть. Он сотворил другого и начал играть в прятки.
Когда вы устали от игры, когда вы насытились игрой, вы снова становитесь Буддой, вы снова отбрасываете свои игрушки. Они созданы вами, их ценность воображается вами, вы дали им цену. В тот момент, когда вы отказываетесь от их ценности, они исчезают, и вы снова одиноки.
Индуистская концепция имеет огромную ценность и важность, она говорит, что Бог был один, это стало монотонным и он сотворил мир, другого, просто чтобы немного поиграть с этим другим, чтобы вести маленький диалог. Потом он постепенно устаёт и скучает от другого, исчезает в самом себе, снова достигает своего ничто и становится Богом.
Вы все – Боги, которые себя забыли. Это ваш выбор. В тот день, когда вы выберете не быть на этом пути, вы будете свободны. Это ваша грёза. Из-за одинокости, из-за того, что одинокость является сущностным качеством вашего бытия, был создан другой.
Просто попробуйте такое: отправляйтесь на несколько недель в горы, посидите там одни и вы почувствуете себя очень хорошо. Любой устал от взаимодействий, сыт и ему скучно. Идите в горы, посидите там тихо и вы почувствуете себя так прекрасно, но через 3-4 дня, или 5 дней, или 7 дней, или 3 недели вы начнёте думать о другом. Ваша женщина начнёт становиться для вас привлекательной, вы забудете о всех её придирках и своенравии, вы забудете обо всём, что она сделала вам, вы полностью забудете обо всём. Она снова прекрасна, она снова красива, она снова фантастична. Вы снова определили ценность.
Тогда вы должны будете возвращаться с гор в долины и 2-3 дня дела с женщиной будут у вас идти прекрасно – новый медовый месяц, – но через 2-3 дня всё снова станет трудным и снова вы начнёте думать о том, как медитировать, как быть в тишине. Вот каковы вы. Просто наблюдайте за своим сознанием и его колебаниями, и с помощью этого вы узнаете о всём процессе бытия, ибо вы – бытие в миниатюре.
Маятник сознания всё качается от медитации к любви, от одинокости к совместности. И из-за того, что все религии мира до сегодняшнего дня делают упор либо на любви, либо на медитации, они фрагментарны, они не тотальны. Я даю вам тотальную религию. Я не выбираю.
Например, Будда выбрал медитацию. Он даёт вам любовь к медитации, и больше никакой другой любви. Он учит вас только тому, как быть одному, совершенно одному и больше ничего. Это хорошо, это очень хорошо для людей, которые устали и насытились миром.
Он устал и пресытился миром. Он был царём, а не нищим. Он устал от женщин. Его отец отправлял к нему всех прекрасных девушек царства. У него был один из самых прекрасных гаремов. Если вы соберёте всех красивых женщин мира у себя в доме, сколь долго вы сможете в нём жить? Лишь подумайте об этом; одной более чем достаточно.
Итак, все прекрасные женщины царства там были. Это должно было сводить его с ума. Если он оттуда сбежал, в этом нет никакого чуда. Ему были доступны все удовольствия. Если он стал пресыщенным, никакого чуда в этом нет. Он направился к другому полюсу. Он бежал в джунгли, он стал одиноким.
Есть религии, которые являются религиями медитации – буддизм, джайнизм. Есть религии, которые являются религиями любви – христианство, магометанство. И это нужно понять. Иисус – бедный человек, как и Мухаммед. Это не может быть случайным. Махавира – царь, как и Будда. Два царя дали миру религии медитации, а два бедняка дали миру религии любви.
Бедняк не может пресытиться другим. Бедняк ещё не имел слишком много другого. Бедняк цепляется за другого. Другой может быть женщиной, деньгами, властью, престижем или Богом; разницы нет: другой нужен.
Христианство и ислам – религии молитвы, любви – любви к Богу, молитвы к Богу. В буддизме, джайнизме нет места для Бога, ибо нет места для другого. Одинокости достаточно. В джайнизме и в буддизме не существует ничего подобного молитве, об этом ни слова; они знают только о медитации. Христианство ничего не знает о медитации. Это не случайно; эти религии кое-что показывают относительно своих основателей.
Я даю вам тотальную религию; религию, которая позволяет и то, и другое. Когда вы чувствуете усталость от другого, войдите в медитацию, качнитесь в медитацию. Когда вы чувствуете усталость от одинокости, качнитесь в любовь. Обе они хороши. Они противоречат друг другу, но с помощью этого противоречия возникает великая радость.
Если у вас есть только одно, у вас не будет такого богатства. Одно может дать вам тишину или великую радость, но оба могут дать вам нечто бесконечно драгоценное, с чем нечего сопоставить. Вместе они могут дать вам тихий экстаз, мирную радость. В своей сокровенной сердцевине вы остаётесь полностью тихими, а на периферии танцуете. А когда танцует или поёт тишина, это богатейшее, это – самая высокая вершина. Отсюда и моё настаивание и на том, и на другом.
Джордж Бернард Шоу однажды на званом вечере сидел в уголке. Хозяйка дома подошла к нему и заботливо спросила: «Разве Вы здесь себе не рады?» Шоу ответил: «Только этому я и рад».
Он уяснил себе великую истину, в том была великая проницательность: себя достаточно, чтобы радоваться. Жизнь начинает приобретать качество тишины. Но если вы можете радоваться только себе и никогда другому, тогда вы утратите другие измерения. Нужно быть способным радоваться и себе, и другому. Вот что я называю цельным человеком, святым человеком.
Первое: вы говорите: «Когда я слушаю ваши беседы и в другое время, я знаю, что знаю всё, что нужно для того, чтобы быть просветлённым».
Для того, чтобы быть просветлённым, ничего не нужно, так как же вы можете знать обо всём, что нужно, чтобы быть просветлённым? Ничего для этого не нужно. Просветление – это ваше естественное состояние; это не нечто, что можно произвести или создать.
Если вы производите что-то новое, тогда многое будет нужно. Если вы ничего нового не производите, что тогда нужно? Вы просветлены. Как что-то может быть нужно? Ничего не нужно.
Так что ваша идея, то, что вы думаете, что знаете всё, что нужно для того, чтобы быть просветлённым, загораживает вам дорогу. Ничего не нужно для просветления и ничего об этом не нужно знать.
Просветление уже здесь, оно уже есть. Нужна не реализация, а узнавание. Дело не в том, что вы должны совершать усилия, чтобы его привнести; всё, что вам нужно, это не делать никаких усилий. Отбросьте все усилия, и оно вдруг здесь. Вы не можете его увидеть, так как постоянно совершаете усилия его увидеть. Само ваше усилие его увидеть функционирует как барьер.
И вы говорите: «Просветлён ли я в те времена?» Вы просветлены всегда, а не когда слушаете меня, или читаете что-то из «Алмазной Сутры», не только в эти моменты. Вы всё время просветлены. Вы можете продолжать убеждать себя, будто вы не просветлены столько, сколько хотите, но вы всё равно просветлены.
Это подобно тому, как мужчина притворяется женщиной, играя в драме. Он всегда мужчина. Он может продолжать притворяться; иногда он может даже забывать. Если он хороший актёр, действительно хороший актёр, он может усвоить эту идею и забыть о том, что он мужчина. На несколько мгновений он может стать женщиной, но снова и снова будет знать, что он мужчина.
Это чудо, что вы забыли, что вы просветлённые, что вы об этом забываете, но вы просветлённые. Помните, просветление – это не некое качество, которое с вами случится в каком-то будущем. Вы им обладаете с самого начала. Оно в вашем дыхании, оно в вашем сердцебиении. Это материя, из которой вы сделаны.
«Просветлён ли я в эти времена?» Нет, если вы думаете, что иногда вы просветлены, иногда нет, тогда вы не просветлены. В тот день, в тот миг, когда вы узнаете, что просветлены всегда, тогда вы просветлены. Раз вы почувствовали просветление, оно всегда здесь окружает вас подобно аромату.
Вы по-прежнему можете продолжать играть в 1001 игру. Я играю, Будда играет, но разницы никакой нет. Тогда это происходит с полным осознанием того, что идёт игра. Она больше не является бременем, тюрьмой.
Раз вы играете в игру, зная, что это игра, тогда проблем нет. Тогда вы можете быть в мире, тогда вы можете быть кем угодно, но, в глубине души, вы знаете, что вы – не то. Глубоко в душе вы остаётесь далеки от этого. Вы становитесь цветком лотоса: в воде и, всё же, вода вас не касается.
«Просветлён ли я в те времена?» – спрашиваете вы. «Пожалуйста, объясните, каким образом это искусственное знание может проникнуть внутрь и стать сущностным».
Искусственное знание никогда не может стать сущностным, Даже глубокое и основательное знание никогда не может стать сущностным. Само знание является помехой. Знание никогда не может стать сущностью, будь оно искусственное или основательное. Не делайте таких различий. Это снова трюки ума. Это – опознанный ум.
Опознанный ум может вам сказать: «Это верно: искусственное знание не может дать тебе просветления, но как насчёт основательного знания?» Это снова трюк, который с вами сыграли. Основательное? Основательное или не основательное, знание всегда искусственно. Быть – это быть в той основательности, о которой вы говорите. Вы должны быть сознательны. Ум очень хитёр. Он может принять многое, и снова принести это с чёрного хода. Он может сказать: «Правильно, я полностью с тобой согласен. Как это искусственное знание может дать тебе просветление? Это невозможно. Я укажу тебе путь, как получить основательное знание».
Что вы сделаете, чтобы получить основательное знание? Это опять будет искусственное знание, так как знание искусственно. Самое большее это то, что вы получите больше искусственного знания, возрастёт количество, и из-за него у вас возникнет иллюзия основательности.
Вы можете углубиться в детали, но детали не дадут вам глубины. Вы можете знать что-то одно о чём-то одном или 1001 об этом одном; никакой разницы нет: всё знание о чём-то и о чём-то. Оно никогда не попадает в точку, никогда не поражает мишень.
В мишень можно попасть лишь с сущностью, и, чтобы быть, знание нужно отбросить полностью, абсолютно, безо всяких условий; без выбора: «Это хорошо, держись этого, а это плохо, отбрось это». Если вы продолжаете держаться за знание, вы останетесь непросветлёнными. И чудом из чудес является то, что вы просветлены и остаётесь непросветлёнными.
Этот вопрос от Чиппера Рота. Он здесь, должно быть, новичок, он посторонний. Мало-помалу мы у вас заберём ваше знание. Вся моя работа состоит в том, чтобы делать людей невежественными. У невежества есть глубина, в нём есть невинность, в нём есть основательность; у незнания нет пределов. Знание всегда ограничено. Как оно может быть основательным? Каким бы большим ни было ваше знание, оно будет иметь предел, будет ограниченным. Только у невежества нет границ.
Говорят, что знание – это попытка узнать побольше о всё меньшем и меньшем. Если вы продолжаете следовать этому направлению – знать всё больше о всё меньшем – каков будет конец? Конец будет тогда, когда вы будете знать всё о ничто. Таково будет логическое заключение.
Мне хотелось бы сказать, что религия имеет противоположный подход: знать всё меньше о всё большем. И каким будет окончательный результат? Однажды... вы будете узнавать всё время всё меньше и меньше о всё большем, и большем и однажды вы узнаете ничто обо всём. И это – опыт: знать ничто обо всём. Это я и называю невежеством.
Рот, побудьте здесь, пожалуйста, немного подольше, послоняйтесь здесь.
Сугета, они – в твоём смехе.
Смех и слёзы – не разные вещи. Есть два типа людей: люди слёз и люди смеха. Повсюду есть два типа, всё бытие существует разделённо, в двойственности: мужчина и женщина, инь и янь, положительное и отрицательное, день и ночь, жизнь и смерть. Так же и в этом разделении: люди смеха и люди плача.
Люди плача интровертны, они легко обращаются внутрь, а когда вы направляетесь внутрь, то чем глубже вы погружаетесь, тем больше ваши глаза будут покрыты слезами. Сугета – экстраверт, она – смеющийся Будда. Гит Говинд – плачущий Будда. Она – экстраверт, обращена наружу, настоящая американка. Если её что-то переполняет, она смеётся.
И всегда помни: никогда никому не подражай. Если Гит Говинд попробует подражать Сугете, он окажется в затруднении, его смех будет очень бедным и будет выглядеть, как надувательство. Если Сугета попробует подражать Гит Говинд, ей будет очень трудно вызвать слёзы, и даже если она это как-то организует, они не будут истинными, они будут фальшивыми.
Экстраверты должны следовать по своему пути. В их жизни смех будет их переполняющей энергией. Любовь для них будет легче, медитация – труднее. Для интровертов медитация будет легче, любовь – труднее, слёзы легче, а смех – труднее.
Никогда никому не подражайте, идите своим путём и со временем вы увидите грядущее преображение – когда вы коснулись крайности. Например, если вы продолжаете смеяться... Например, если Сугета будет смеяться до предела, появятся слёзы. Наступит момент, когда смех исчезнет и появятся слёзы. Если Гит Говинд будет всё плакать и плакать до самого предела, он вдруг обнаружит, что произошла перемена: возникнет смех. Революция приходит только в крайности.
Однажды я говорил перед советом буддистов. Сказать буддистам, что революция – в крайности или что истина – в крайности, очень трудно, так как они верят в срединный путь, в золотую середину. Путь Будды известен как маджджхима никайа, срединный путь. Я забыл о том, что они – буддисты. Я говорил им о крайностях и крайности. До того, как вы достигнете крайности, истины не будет. Истина – в крайности, той или другой, но в крайности. Либо любовь в крайности, либо медитация в крайности.
Они были терпеливы – буддисты терпеливы, они не такие, как мусульмане, они не начнут драться, – но всё же и у их терпения есть границы. Один буддист не смог удержаться, он вскочил и сказал: «Это уже слишком. Вы что, совсем забыли о том, что путь Будды называется срединным путём?»
Тогда я вспомнил и сказал: «Правильно, я знаю, но пока вы не в крайней середине, истины нет». Я говорил о крайностях, у них нет ничего общего с серединой. «Если вы в крайней середине, точно в середине, тогда – снова истина. Истина случается только в крайности».
Из крайнего положения маятник качнётся к другому полюсу. Так что хорошо, Сугета, смейся, смейся до крайности. Однажды ты увидишь, что твой смех приносит прекрасные слёзы.
Если вы испытали, само ваше бытие будет утверждением, вам нет нужды утверждать, по крайней мере, вам нет нужды спрашивать. Если утверждение приходит, оно приходит. Что вы с этим можете поделать? Тот, кто испытал Бога, ничего не решает, даже этого – утверждать или не утверждать. Тот, кто испытал Бога, отбросил свой ум. Теперь, что бы ни произошло, он будет в этом. Если приходит утверждение, оно приходит.
Оно пришло к Мансуру. Он провозгласил: «Ана аль Хакк», «Я – Бог». Его мастер, Джуннайд, сказал ему: «Мансур, это неправильно. Ты попадёшь в беду. Я тоже знаю, но я никогда этого не провозглашал, так как ты знаешь всех этих мусульман, – они тебя убьют».
Но Мансур сказал: «Что я могу поделать? Когда Он провозглашает, что я могу поделать? Он вдруг схватил меня и провозглашает».
Джуннайд был настолько напуган, что исключил Майсура из своей школы. Он сказал: «Уходи, иди куда-нибудь в другое место. Ты попадёшь в беду и затащишь в неё и меня».
Но Мансур сказал: «Что я могу поделать? Если он хочет себя вторгнуть в беду, что тогда мне делать?» И он попал в беду. Но он был прав в том, что ничего не мог поделать. В последний миг он провозгласил с креста: «Ана аль Хакк», «Я – Бог» – и рассмеялся.
Кто-то из толпы сказал: «Если ты отречёшься, если ты скажешь, что был неправ, провозглашая себя Богом, есть надежда, что тебя простят».
А он рассмеялся и сказал: «Но что я могу поделать? Он провозглашает!»
И вы меня спрашиваете: «Может ли кто-то утверждать, что он испытал Бога?» Если это утверждает Бог, хорошо. Если Бог не утверждает, вы уж, пожалуйста, молчите, оставьте это ему.
Дж. Доналд Уолтерс пишет:
«Несколько лет назад я встретил человека, который держался иногда как пьяный и с огромным чувством собственной важности и своей версии того, как должна себя вести вселенная. Как она должна себя вести, я забыл, но заметил, что мне, как мне думается, пришлось за свою жизнь встретить, может быть, шесть человек, которые знали Бога. Мой собеседник протянул свою здоровенную волосатую руку и крикнул: «Трепещи! Ты встретил седьмого!»
Доналд Уолтерс пишет, что он не мог поверить, что тот человек испытал Бога, так как он подумал: каким образом, если вы испытали Бога, вы можете столь безапелляционно вопить «Трепещи! Ты встретил седьмого!»?
Но моё мнение не такого, это возможно, так как иногда Бог груб. Иногда он вежлив, а иногда – груб. Бог приходит во всех видах и размерах. Иногда его руки малы, а иногда – волосаты. Он приходит по-всякому, его пути таинственны.
Так что, если он хочет провозгласить через вас, залезайте на крышу и дайте ему это провозгласить, но если он не хочет провозглашать и вы провозглашаете от себя, вы попадёте в беду. Если он хочет попасть в беду, это его дело, но не решайте от себя, иначе это будут обычные штучки эго.
Читая эту историю Доналда Уолтерса, я почувствовал себя человеком, который сказал: «Трепещи! Ты встретил седьмого!»
Уолтерс пишет, осуждая, он думает, что это – не способ. Кто решит, какой способ правильный? Никто не должен этого решать. Кто я такой, чтобы говорить вам, что вы не должны провозглашать? Если Он хочет провозглашать, кто я такой, чтобы вам говорить? Да исполнится воля Его.
Но всегда помните: это не должно быть вашим решением. Если вы решили провозгласить, это просто означает, что вы не знаете. Тогда ум устраивает гигантский трюк. Тогда он сошёл с ума.
Вира, всё это – навоз для священной коровы. Не будь обманута именами. Ты всегда ищешь, за что бы ухватиться, хочешь сделать что-то большое из ничего. Имена, которые я вам даю, совсем как клички, которыми влюблённые наделяют друг друга. Не поднимай вокруг них столько шума.
В действительности, раз я дал тебе имя, никогда не приходи и не спрашивай меня снова о его значении, так как я забыл. Это в тот момент я создал какой-то смысл. Как же мне упомнить? Я дал 30 000 имён или даже больше.
Имя – это просто имя. Ты безымянна. Ни одно имя не соответствует тебе и не может соответствовать. Они лишь этикетки, утилитарны, и нет в них ничего духовного. Но из-за того, что я уделил столько внимания твоему имени и объяснил его тебе, ты попалась на крючок имени. Это – просто мой способ выказать любовь к тебе, и ничего больше.
Это – наилучшее место. Не тревожьтесь об этих людях, которые к вам подходят и с вами говорят; они, должно быть, шутят. Спите хорошенько. Они, должно быть, пытаются растревожить вас, они, должно быть, хотят поселить в вас некую ревность. Они, должно быть, действительно вас ревнуют, что вы так хорошо спите и храпите, а эти бедняги просто сидят. Они хотят вас растревожить. Не тревожьтесь. Продолжайте спать. Вы должны будете идти далеко, но во сне и больше нигде.
Спектакль стал невыносимо скучным, когда вдруг один человек из публики лихорадочно зааплодировал. Сидевший рядом с ним сказал: «Зачем вы это сделали?» «Извините, – ответил тот, я пытался не заснуть».
Вы не знаете, сколько трудностей доводится испытывать людям, чтобы не заснуть. Вы просто засыпайте, расслабьтесь во сне. Если вы можете принять это полностью, это станет великим опытом.
Ум всегда создаёт конфликт. Если вы не спите, ум говорит: «Я чувствую, что было бы неплохо, если бы я мог заснуть». Если вы спите, ум говорит: «Ты что-то потерял, ты не должен этого делать». Ум всегда создаёт конфликт, трение. Он никогда ни с чем не счастлив.
Отбросьте этот ум. Если сон приходит естественно, тогда позвольте это. В самом этом приятии и исчезновении ума вы услышите «Алмазную Сутру».
Патанджали говорит, что сон – предшественник самадхи. Хороший сон, глубокий сон и самадхи различаются только в одном: в самадхи сознание присутствует, а во сне нет. Но сознание может иметь место в любом сне. Не создавайте для себя несчастий, не разделяйте себя.
Если сон не приходит – отлично, бодрствуйте, но тогда это не будет усилием. Если сон приходит, тогда засыпайте, не пытайтесь оставаться бодрствующим. И я не говорю, что, если сон не приходит, вы должны пытаться заснуть. Примите всё, что происходит. Примите реальность такой, какая она есть в данный момент. Будьте целиком в этом моменте.
В этом всё моё послание: быть полностью в данном моменте.
«Я не должен спать» – это желание. Почему? Это не духовно, сидеть на лекции и заснуть. Почему? Сон – отличная духовная активность, великая духовная активность. Он так же хорош, как и сидеть здесь и думать; грезить хорошо. Грезить – это примитивная форма думания, более красочная. Другие думают, вы – грезите. Какая разница? Грезьте хорошенько, спите хорошенько, расслабьтесь.
Однажды из вашего расслабления вы начнёте становиться сознательным и бдительным, но в этой бдительности будет иное качество. Она будет не насильной, она не будет вами управляться; она придёт. Однажды, посреди лекции вы вдруг откроете глаза, свежий, молодой от глубокого сна, и что-то, простое слово, может войти в вашу сущность и трансформировать вас.
Вся «Алмазная Сутра» оказалась ненужной, когда Хуй Нэн услышал четыре строчки. Этого было достаточно. Иногда единственного слова Будды достаточно. Оно, как стрела, вонзается в ваше сердце, и вы уже больше не прежний.
Так что не тревожьтесь. Хорошенько расслабьтесь. И если вы хорошо расслабились и открыли свои глаза – иногда это возможно – может произойти встреча между вами и мной. И вы будете после сна таким свежим, не думающим, не знающим, кто вы такой.
Разве вы не знаете? Иногда так случается по утрам, когда вы проснулись, вам нужно несколько секунд, чтобы узнать, кто вы такие; уму нужно время прийти в себя. Иногда вы даже не можете определить, где вы находитесь. Если человека внезапно разбудить среди ночи, он не будет знать, кто он и где он. Ему понадобится некоторое время, чтобы собраться.
Итак, это возможно: во время она вы однажды услышите мой крик. Вы вдруг просыпаетесь, и не знаете где вы. Это – подходящий момент для того, чтобы я в вас вошёл.
Так что не тревожьтесь. Что бы ни произошло, это правильно. Здесь всё приемлемо. Я принимаю вас такими, какие вы есть. У меня для вас нет никаких «должно».
Эго. У этого нет ничего общего с, религией – лишь с эго. То, что является вашим, должно быть наилучшим в мире. То, что есть у других, не может быть наилучшим, ему непозволительно быть лучшим в мире.
Ваша жена – самая красивая женщина, ваш муж – самый распрекрасный. Вы – величайший человек в мире. Вы можете так не говорить, но говорите это 1001 способом. И всё, что вам принадлежит, должно быть лучшим в мире. Люди подобны малым детям. Малые дети всё время хвалятся: «Мой папа может когда угодно устроить взбучку твоему папе».
Маленький мальчик говорил другому малышу: «Моя мать – великий оратор. Она часами может говорить по любому поводу».
Другой сказал: «Это чепуха. Вот моя мать – такой великий оратор, что может часами говорить безо всякого повода. Никто не знает, о чём она говорит».
Люди все похваляются своими вещами, всем, в том числе и религией. Сын Муллы Насреддина спросил его: «Пап, если мусульманин оставит свою религию и станет индуистом или христианином, как ты его назовёшь?»
Мулла очень рассердился и сказал: «Он – изменник! Его нужно расстрелять. Это – величайший в мире грех, изменить своей религии, предать свою религию. Он – намале харам – он предал свою соль».
Тогда мальчик спросил: «А как, если индуист или христианин станут мусульманами, пап?»
Мулла заулыбался улыбкой Джимми Картера. Он сказал: «Это – великое дело. Такой человек мудр. Такого человека нужно приветствовать, уважать и почитать. Он знает, в чём истина, и храбр. Он – обращённый, сынок».
Итак, всё изменилось. Если мусульманин стал индуистом или христианином, он – изменник. Если индуист или христианин стали мусульманами, они – обращённые, великие люди и их нужно почитать и уважать. Такой человек мудр, так как узнал, какая религия истинна.
Вот так функционируют наши эго. Вот почему религии, вместо того, чтобы принести на землю мир, были причинами кровавых войн. Во имя религии было убито гораздо больше людей, чем во имя чего бы то ни было. Даже политики не превзошли в убийствах так называемых религиозных людей. Церкви, мечети и храмы всегда были величайшими убийцами.
В будущем это должно быть отброшено; это уродство нужно отбросить немедленно. Религия – это личный выбор. Если кому-то не нравится цветок розы, вы его не убиваете и не говорите, что он уродина и неправ. Вы говорите, что такие у него вкусы. Ему не нравится цветок розы, и конец. Мне цветок розы нравится, но это – дело вкуса. Это не вопрос истины, здесь не о чем спорить, и нет причин доказывать, почему я не люблю роз. Если мне не нравится, мне не нравится. Если вам нравится, вам нравится. Нет никакого конфликта, Религия должна быть такой.
Кому-то нравится Иисус – отлично. Кому-то нравится Будда, кому-то – Кришна. Религия не должна иметь ничего общего с рождением. Она должна быть чистым предпочтением. Тогда никакого конфликта не будет, тогда не будет ненужных споров, длящихся столетиями.
Вместо того, чтобы молиться, люди спорят. Вся та энергия, которую они тратят в спорах, если бы её обратить в молитву, помогла бы им узнать Бога. Но они всё спорят, великие дебаты всё продолжаются, и ничто так и не доказано, так как ничто и не может быть доказано.
Если вы любите Иисуса, это совсем как если вы влюбились в истину. Вы ничего не сможете доказать. Зачем? И что бы вы ни доказыввали, для других будет выглядеть глупо. Если вы говорите другим: «Это выглядит уродливо, он больше, чем надо, он слишком велик, лицо непропорционально». Если вы говорите: «Посмотрите на её глаза – такие большие, красивые». Тогда кто-нибудь скажет: «Они выглядят пугающе. Я не смог бы остаться с этой женщиной ночью. Это большие глаза... Я боюсь. Они слишком велики и несимметричны».
Нет способа доказать ваше предпочтение. Кому-то нравится Иисус, а кому-то Будда. Это как влюбиться. Вам не нужно доказывать. И если вы доказываете, вы будете выглядеть перед другими глупо. Вот как это выглядит.
Индуисты думают, что люди, влюблённые в Иисуса, глупы. Что они нашли в этом человеке? Вы спрашивали у индуистов? У них есть красивая теория кармы. Они говорят, что вы страдаете только в том случае, если делали что-то неправильно в прошлые жизни. Почему распяли Иисуса? Он, должно быть, совершил великий грех. Иначе, почему? Кришну не распинали, Раму не распинали. Почему распяли Иисуса? Он, должно быть, был грешником.
Итак, меняется вся перспектива. Теперь вы спрашиваете христианина о Кришне, играющем на флейте. Это выглядит так красиво, а Иисус на кресте так печален, а он скажет: «О чём вы говорите? Этот мир в таком несчастьи! Этот человек, Кришна, Должно быть, имел каменное сердце. Он играет себе на флейте, а люди умирают, и живут в горе, и есть смерть и болезни, а этот человек играет на флейте. У него каменное сердце. У него вообще нет сердца. Если бы оно у него было, он бы пожертвовал собой ради униженных, ради забитых, ради тех, кто в горе. Посмотрите на Иисуса. Он – спаситель. Он умер за нас, чтобы мы могли быть искуплёнными. Этот Кришна выглядит убого».
Но спросите индуиста, следующего Кришне. Он скажет: «О чём вы говорите? Нет никакого горя. Всё горе – иллюзия. И, если люди страдают, они страдают из-за собственных грехов. Никто не искупил их грехи. И единственным искупителем, который сможет помочь, будет тот, кто приносит в мир радость. Только радость является целительной силой. Как вы можете быть искуплёнными?» Индуисты говорят, что если кто-то плачет, а вы сидите рядом и тоже плачете, как вы можете искупить его? Просто удваивается плач. Кто-то болен, а вы не сочувствуете, тоже заболеваете и лежите рядом. Как вы можете помочь?
Чтобы помочь, вы должны быть здоровы. Вам не нужно заболевать. Кришна здоров, Кришна – это радость. Мир в горе, вот почему он приносит свою флейту. Кресты уже все носят. Что в том, чтобы носить крест, любой носит крест. Нужна флейта. Итак, есть разные пути, и из-за них можно спорить, иметь свои за и против.
Для меня религия – это любовное дело. У нее нет ничего общего с интеллектом, разумом. Это как влюбиться. В кого бы вы ни влюбились, это ваш путь. Пройдите, это – ваши врата.
Любовь – это врата. Безразлично, в кого вы влюбились. Искупляет любовь, а не Иисус или Кришна. Искупляет любовь. Влюбитесь. Любовь – единственная искупляющая сила. Любовь – спаситель. Но ваши эго... Помедитируйте над этой прекрасной историей:
Патрик 1, ирландский Папа, однажды сидел в своём кабинете в Ватикане и читал «Католик Геральд», когда его внимание привлекла маленькая заметка в ирландском разделе, озаглавленная «Сообщение о рождениях».
«Святые Мария и Михаил! – сказал Папа своему секретарю, кардиналу Фитц-Майклу. – Вы видели это, ради Иисуса?»
«В чём дело, монсеньёр» – спросил Майкл, отрываясь от своих бумаг.
«Здесь говорится, что жена Пэдди О. Флинна из Дублина подарила ему 56 сыновей», – сказал Папа.
«Помолитесь святым, сэр, – сказал Майкл. – Какое чудо, не так ли?»
«Дело Господа, несомненно, – воскликнул Папа, – и его надо как-то отметить ради единства католической церкви, дела веры во всём мире вообще и на Изумрудном острове в частности!»
«Конечно, сэр, но что вы хотите сделать?»
«Действовать! Прямо сейчас отправляйтесь в магазин, берите там золотую мадонну, срочно, потом – в агентство путешествий, купите мне билет первого класса туда и обратно до Дублина на «Эйр Лингус». Я сам вручу эту мадонну как подарок О. Флиннам. Я смогу провести выходные дни на своей родине.
На следующее утро Папа Пэт, схватив мадонну, «Геральд» и бутылку ирландского виски, вылетел в Дублин. По прибытии он направился прямо к дому О. Флиннов, откуда один из членов семьи проводил его в маленький местный паб, где должно было состояться торжество.
«Тут кто-то хочет тебя видеть, папа!» – закричал мальчик в комнату, полную пьяных.
«Скажи ему, пусть возьмёт бутылку "Гиннеса" и идёт сюда», – ответил голос из глубины комнаты.
Папа схватил бутылку «Гиннеса» и начал пробиваться через толпу, выставив перед собой мадонну. Через несколько часов и через множество бутылок «Гиннеса» он, наконец, оказался, пошатываясь, перед Пэдди и без всякого почтения хлопнул его мадонной. «Я хотел бы принести вам свои искренние поздравления».
«С кем имею честь разговаривать, сэр?» – спросил Пэдди, поддерживая пьяного священника, державшего в одной руке «Гиннеса», а в другой – мадонну.
«Ну, лично меня ты не знаешь, Пэдди, но на самом деле я – Папа».
«Папа! – воскликнул Пэдди. – Вы, определённо, в опасном месте. Не выпьете ли ещё "Гиннеса"»?
«Конечно, выпью, – сказал Папа, – если ты мне перед этим пообещаешь одну вещь».
«Пьяному трудно не уступить», – сказал Пэдди.
«Мне бы хотелось, чтобы ты принял эту мадонну в качестве маленького подарка от всех нас в Ватикане, взял её и поставил на алтарь в вашей местной католической церкви».
«Ладно, сэр, – сказал Пэдди. – Я приму мадонну, сэр. Конечно, я вам очень благодарен, но поставить её на алтарь в местной католической церкви я не смогу».
«А почему бы и нет? – спросил Папа в удивлении. – В качестве дара деве Марии?»
«Ну, дело в том, сэр, – сказал Пэдди, – что я не католик, а протестант».
«Что!? – завопил Папа. – Ты хочешь сказать, что я совершил весь этот путь, чтобы подарить мадонну е..... сексуальному маньяку?!»
←К оглавлению |
Вверх |
Далее |